"Чтобы душою не стареть, смотри на звёзды чаще."
Ненавижу опаздовать. Другим и то легче это прощаю. А если уж дело касается важной встречи, а тем более, если речь идёт о транспорте, так вскакиваю раньше, чем "намного раньше" и прискакиваю на вокзал тоже заранее. Ну да, наверное, фобия такая. Нет, а вы представьте, что со мной творилось в день, когда я в первый раз в жизни (!) летел на самолёте (!) на важную встречу (!) в Австрию. Сказать, что я встал рано - не сказать ничего. Ехал по немного заснеженной, наверное, в первый раз в этом году улице, небрежно поворачивал одними пальцами руль, был спокоен, полностью доволен собой и даже улыбался. И откуда-нивозьмись этот огромный, вышедший на первый рабочий день в связи с первым снегом трактор, который, конечно же, перекрыл полдороги. Да ещё этот монстр, казалось, только что вернулся после летнего заслуженного отпуска с пресловутых Сишейльских островов, и его новые , еще не заляпанные российскойноябрьской слякотью фары сияли так ослепительно, что на мгновение полностью выкинули меня из этого мира.
А как оказалось, миру этого самого мгновения было вполне достаточно, чтобы привести все мелочи и случайности в ту самую мистически страшную последовательность, о которой ещё у Булгакова всё было подробно. И про последовательность, и про трамвай, и про масло. Я не просто услышал глухой удар чего-то без сомнения живого о правый "борт" своего "корабля", я буквально почувствовал, как это живое сомкнуло глаза от неожиданности и мягко приземлилось рядом с колесом. Вздрогнув, чертыхнувшись, выхожу. Ну конечно же, Божий Одуванчик. Ну кому ещё в такую рань куда-то без сомнения надо?! Ругаюсь, кляну трактор и Сишейлы, набираю "Скорую". Ругаюсь, пытаюсь скрыть, как мне самому стыдно, очень неприятно и очень жалко Одуванчика. Помогаю ей встать, сажаю в машину, расспрашиваю. "Ничего страшного, внучёк, всякое в жизни случается. Я, дура старая, не вовремя, да ещё тракторище этот, да ещё ноги, как у Карги... Ничё, ничё, сыночек, ничего не сломано, нигде не болит. Только немножко головой ударилась."
Смотрю на Одуванчика, понимаю, что одну её не отправлю, еду за приехавшей "Скорой".
А потом...Что потом? Медицина, как оказалось - это наука, которая крадёт очень много времени. Давление, "как самочувствие", "а звонить ли в милицию?"... Многочисленные снимки и эти ...-граммы.
В общем, случилось страшное. Случилась моя фобия. Да и опоздал-то на какие-то паршивенькие 15 минут. А билет новый - покупай, австрийцам - звони, объясняй им, пунктуальным, почему встречу надо перенести на 4 часа (!!!!). Короче, да. Плохо мне было...
Прилетаю в Австрию, пожимаю руки будущим (надеюсь) партнёрам, а они все на меня как-то суеверно таращатся. Были бы посуевернее и в веке 15 - костёр бы по мою душу развели, это уж точно. "А Вы почему тем рейсом не полетели?" - подозрительно так спрашивают..."А Вы знали, что самолёт неисправен?" - последний вопрос звучит в полной, не побоюсь этого слова, в гробовой тишине. И потом мне, так ещё и не проблеевшему это тщательно заученное "Guten Abend", не менее поражённые австрийцы рассказывают, что тот самый самолёт, на который я опоздал, до Австрии не долетел. "Дай Бог здоровья Одуванчику. Как только вернусь - примчусь к ней с букетом белых мелких хризантем"...
... Вышел из аэропорта, оглядел уже совсем заметённую матушку Россию, прямиком к цветочному магазинчику. Вот они, белые, мелкие, не эти крупные и лохматые, а вот те, изящные и аккуратные...Довольный, с цветами, вылетаю из такси уже у больницы. Эх, Одуванчик!
Через четверть часа всё с теми же хризантемами закрываю за собой дверь больницы. Сажусь в такси, смотрю, как на белых пушистых цветочных звёздах тают такие же белые и чистые снежинки. "На Сретенское. И по пути ещё за венком заедем."
А как оказалось, миру этого самого мгновения было вполне достаточно, чтобы привести все мелочи и случайности в ту самую мистически страшную последовательность, о которой ещё у Булгакова всё было подробно. И про последовательность, и про трамвай, и про масло. Я не просто услышал глухой удар чего-то без сомнения живого о правый "борт" своего "корабля", я буквально почувствовал, как это живое сомкнуло глаза от неожиданности и мягко приземлилось рядом с колесом. Вздрогнув, чертыхнувшись, выхожу. Ну конечно же, Божий Одуванчик. Ну кому ещё в такую рань куда-то без сомнения надо?! Ругаюсь, кляну трактор и Сишейлы, набираю "Скорую". Ругаюсь, пытаюсь скрыть, как мне самому стыдно, очень неприятно и очень жалко Одуванчика. Помогаю ей встать, сажаю в машину, расспрашиваю. "Ничего страшного, внучёк, всякое в жизни случается. Я, дура старая, не вовремя, да ещё тракторище этот, да ещё ноги, как у Карги... Ничё, ничё, сыночек, ничего не сломано, нигде не болит. Только немножко головой ударилась."
Смотрю на Одуванчика, понимаю, что одну её не отправлю, еду за приехавшей "Скорой".
А потом...Что потом? Медицина, как оказалось - это наука, которая крадёт очень много времени. Давление, "как самочувствие", "а звонить ли в милицию?"... Многочисленные снимки и эти ...-граммы.
В общем, случилось страшное. Случилась моя фобия. Да и опоздал-то на какие-то паршивенькие 15 минут. А билет новый - покупай, австрийцам - звони, объясняй им, пунктуальным, почему встречу надо перенести на 4 часа (!!!!). Короче, да. Плохо мне было...
Прилетаю в Австрию, пожимаю руки будущим (надеюсь) партнёрам, а они все на меня как-то суеверно таращатся. Были бы посуевернее и в веке 15 - костёр бы по мою душу развели, это уж точно. "А Вы почему тем рейсом не полетели?" - подозрительно так спрашивают..."А Вы знали, что самолёт неисправен?" - последний вопрос звучит в полной, не побоюсь этого слова, в гробовой тишине. И потом мне, так ещё и не проблеевшему это тщательно заученное "Guten Abend", не менее поражённые австрийцы рассказывают, что тот самый самолёт, на который я опоздал, до Австрии не долетел. "Дай Бог здоровья Одуванчику. Как только вернусь - примчусь к ней с букетом белых мелких хризантем"...
... Вышел из аэропорта, оглядел уже совсем заметённую матушку Россию, прямиком к цветочному магазинчику. Вот они, белые, мелкие, не эти крупные и лохматые, а вот те, изящные и аккуратные...Довольный, с цветами, вылетаю из такси уже у больницы. Эх, Одуванчик!
Через четверть часа всё с теми же хризантемами закрываю за собой дверь больницы. Сажусь в такси, смотрю, как на белых пушистых цветочных звёздах тают такие же белые и чистые снежинки. "На Сретенское. И по пути ещё за венком заедем."